Славен и богат город Гамельн.
      На главной площади подпирают небо крыши ратуши. Еще выше тянутся к небу шпили собора святого Бонифация. Перед ратушей - фонтан, украшенный каменной статуей Роланда. Мелкими брызгами покрыт доблестный воин Роланд и его знаменитый меч.
      Отзвонили колокола святого Бонифация - пестрая толпа выплывает из высоких стрельчатых дверей собора, растекается по широким ступеням. Идут богатые бюргеры, один толще другого - блестят золотые цепи на бархатной одежде, пухлые пальцы унизаны кольцами. Зазывают, заманивают покупателей купцы, прямо на площади раскинулся рынок. Горами навалена снедь. Здесь сало белее снега, а масло желтее солнца. Золото и жир - вот он каков, славный, богатый город Гамельн!
      Глубоким рвом, высокой толстой стеной с башнями и башенками со всех сторон окружен город. У каждых ворот стражники. Если пуст кошель, на колене заплата, на локте дыра, копьями и алебардами от ворот гонят они.
      Каждый город чем-нибудь да знаменит.
      Знаменит Гамельн своим богатством, золочеными шпилями своих соборов. А гамельнцы знамениты скупостью. Умеют они, как никто, беречь свои запасы, множить добро, отнимать у бедняка последнюю денежку.
     
      Однажды наступил засушливый, неурожайный год. В округе начался голод.
      А гамельнцам до этого и дела нет. У них амбары полны прошлогодним зерном, гнутся столы от яств. Уже с осени потянулись толпы голодных крестьян в город. Но решили хитрые купцы попридержать зерно до весны. К весне прижмет крестьянина голод, еще выгодней можно будет продать зерно. Всю зиму у стен Гамельна, у закрытых ворот, стояли толпы голодных. Лишь стаял снег на полях, приказал бургомистр раскрыть все городские ворота и беспрепятственно пропускать всех. Встали в дверях лавок купцы, руки заложив за пояс, животы выпятив., брови строго нахмурив, чтобы сразу поняли: дешево здесь ничего не купить.
      Но случилось невиданное дело.
      Пока ослабевший люд тащился в город, внезапно со всей округе, из голодных деревень, с пустых полей в Гамельн хлынули крысы.
      Показалось поначалу: не так велика беда.
      По приказу бургомистра подняли подъемные мосты, все ворота наглухо закрыли и завалили камнями. Но крысы переплывали через ров и через какие-то ходы, дыры проникали в город.
      Открыто, средь бела дня, шли крысы по улицам. В ужасе смотрели жители на страшное крысиное шествие. Голодные твари разбежались по амбарам, подвалам и закромам, полным отборного зерна. И начались крысиные пиры!
      Крепко призадумались бюргеры. Собрались на совет в ратуше.
      Хоть и был бургомистр Гамельна изрядно толст и неповоротлив, но ничего не скажешь, умом крепок. Порой только руками разводили гамельнцы: до чего же умен, хитер!
      И вот, поразмыслив, приказал бургомистр: чтобы избавить Гамельн от неожиданной беды, свезти в город со всей округи котов и кошек. И вот уже скрипят телеги по дорогам в Гамельн. На телегах наспех сколоченные деревянные клетки, а в клетках не откормленные гуси и утки на продажу, а коты и кошки. Всех мастей и пород, худые голодные.
      Въехали телеги на площадь перед ратушей, стражники открыли клетки. Во все стороны побежали коты, серые рыжие, черные, полосатые. С облегчением вздохнули бюргеры и, успокоившись, неспешно разошлись по домам. Но ничего из этой мудрой затеи не вышло.
      Коты испугались столь обильного угощения. В страхе бежали они от крысиных полчищ. Прятались кто куда, забирались на островерхие черепичные крыши. Худой черный кот залез на кровлю собора святого Бонифация и мяукал всю ночь напролет.
      Наутро был вывешен приказ: котов в город заманивать лаской и салом, а из города не выпускать ни одного. Но куда там! Уже через три дня в Гамельне не осталось ни одного кота.
      Что ж, одно не помогло - надо придумывать другое. Не сидеть же сложа руки, глядя, как гибнет добро, любовно скопленное, сбереженное, столько раз считанное!
      Над Гамельном плывет звон колоколов. Во всех церквях служат молебны от засилья крыс. На папертях монахи продают амулеты. Кто обзавелся таким амулетом - живи спокойно: крыса не подойдет и на сто шагов. Но ничего не помогало: ни молебны, ни амулеты.
      Теперь с утра на площади глашатаи трубят в трубы, вызывают на суд крысиного короля.
      К городской ратуше стекается народ. Идут купцы со слугами и домочадцами, мастера со своими подмастерьями. Весь город собрался перед ратушей.
      Сегодня суд над крысами. Ждут, что прибудет в ратушу сам крысиный король. Говорят, пятнадцать голов у него и одно тело. На каждой голове искуснейшей работы золотая корона размером с лесной орех.
      В ратушу набилось столько народу - яблоку негде упасть. Один за другим вошли судьи и расселись под балдахином на золоченых креслах. В черных бархатных мантиях, в черных шапочках, лица у всех важные, строгие, неподкупные - дрожи крысиный король и вся крысиная братия! Писцы очинили перья. Все ждали. На малейший звук, даже на шелест упавшей перчатки, разом поворачивались все головы. Не знали, откуда появится преступный король: из дверей, из темного угла или судейского кресла.
      Ждали до вечера. От жары и духоты пожелтели лица судей. Но крысиный король так и не явился.
      Делать нечего. Тут же за дверями изловили большущую усатую крысу. Посадили в железную клетку, а клетку поставили посреди стола. Крыса, пометавшись, затихла в покорной тоске. Забилась в угол.
      Главный судья Каспар Геллер поднялся с места. Вытер платком взмокшее лицо. Пять амбаров с зерном подчистую разграбили у него крысы, опустошили все погреба. Долго громовым голосом обличал крысиное племя судья Каспар Геллер. Протянув руку над клеткой с крысой, перечислял все преступления, злодеяния и козни проклятых крыс.
      После него встал судья Гангель Мун, похожий на разжиревшую лису: длинный нос, масленые глазки. был он хитрее всех в Гамельне. Все, чем владел, хранил в сундуках, обитых железом, недоступных крысиному зубу. И теперь смотрел он на всех лукаво, под сочувствием скрывая злорадство.
      - Ах, милостливейшие судьи! - сказал Гангель Мун голосом сладким и печальным. - Строгостью к виновным, милосердием к безвинным должен прославить себя судья. Потому не следует забывать нам, что крысы тоже божьи твари, и к тому же не наделены они человеческим разумом...
      Но главный судья Каспар Геллер резко оборвал его:
      -Замолчи же судья Гангель Мун! Всем известно, что блохи, крысы, жабы и змеи сотворены дьяволом.
      Долго совещались судьи. Наконец Каспар Геллер встал и громким голосом объявил приговор:
      - "Мы, милостью божьей судьи города Гамельна, повсеместно прославлены своей неподкупной честностью и справедливостью. Среди всех иных тягот, кои великим грузом лежат на наших плечах, озабочены мы так же бесчинствами, учиненными в нашем славном городе Гамельне мерзкими тварями, носящими богопротивное имя - крысы. Мы, судьи города Гамельна, признаем их виновными в нарушении порядка и благочестия, а еще в воровстве и грабеже.
      Также весьма нам прискорбно, что его величество крысиный король, нарушив наш строгий приказ, на суд не явился, что несомненно свидетельствует о его злонамеренности, нечистой совести и низости душевной.
      Посему приказываем и повелеваем: всем упомянутым крысам, а также королю всего крысиного племени к полудню завтрашнего дня под страхом смертной казни покинуть наш славный город, а так же все земли, принадлежащие ему.
      Дано в Гамельне 5 апреля 1284 года."
      Потом крысу, подпалив ей хвост, отпустили, чтобы передала всему своему роду строгий приказ гамельнского суда. Крыса мелькнула черной молнией и пропала. И все опять, успокоившись, разошлись по домам.
      На другой день с утра нет-нет да и подходили к окнам жители. Ждали, что двинутся крысы вон из города.
      Но только напрасно ждали. Солнце стало уже клониться к закату, а проклятое племя и не думало исполнять судебный приговор. А тут вдруг пронеслась страшная весть! Неслыханное дело! В ночь, как состоялся суд, сожрали крысы у главного судьи Каспара Геллера судейскую мантию и шапочку в придачу. От такой наглости все только рты пооткрывали. Быть беде!
      И в самом деле, крыс в Гамельне все прибывало и прибывало. Теперь по ночам во многих окнах мигали свечи. Догорит одна свеча - от огарка зажигали другую, и так до утра. Сидели бюргеры на высоких пуховиках, не решаясь спустить ноги с постели.
      Уже никого не боясь, шныряли крысы повсюду. Привлеченные ароматом жаркого, пробирались на кухни. Выглядывали из-за углов, поводя носами, принюхиваясь: "Чем тут пахнет?" Прыгали на столы, прямо с блюд норовили утащить лучший кусок. Добирались даже до окороков и колбас, подвешенных к потолку.
      Чего не хватишься - все сожрали, проклятые.
      И уже в двери многих домов костлявым пальцем постучал голод.
      А тут еще приснился бургомистру такой сон: будто выгнали крысы из домов прежних хозяев. Он, почтенный бургомистр города Гамельна, бредет с нищенской сумой, за ним жена, дети. Робко постучал в дверь своего дома. Дверь распахнулась - на пороге крыса, в рост человека, на груди золотая бургомистрова цепь. Махнула лапой - набросились на них другие крысы в шлемах, с алебардами: "Вон отсюда! Нищие! Голодранцы!"
      Наутро собрал бургомистр в ратуше всех советников, рассказал свой сон. С тревогой переглянулись бюргеры: "Ох, не к добру это!" Хоть и были бюргеры один скупей другого, но тут решили: Ничего не жалеть, лишь бы избавить город от страшной напасти.
      По всем улицам Гамельна прошли глашатаи. Шли они, нарушив строй и порядок, сбившись в кучу, друг к другу поближе. Город как вымер. На пустынных площадях, на пустынных улицах, на мостах в полной тишине странно и зловеще звучали трубы и голоса глашатаев:
      - Кто избавит славный город Гамельн от крыс, получит от магистра столько золота, сколько сможет унести!
      Но прошло три дня, а в ратушу так никто и не явился. На четвертый день колокол снова собрал всех бюргеров в ратушу.
      Бургомистр долго тряс рукавами, подбирал края плаща - не забралась ли крыса? Осунулись, побледнели бюргеры, под глазами черное круги. Куда девались румянец и толстые щеки?
      Если уж не помогает обещанная награда, видно, больше ждать спасения неоткуда. Не выдержав, закрыл лицо руками бургомистр и глухо зарыдал. Погибай добрый, старый Гамельн!
      И вдруг все услыхали какие-то голоса, шум и движение внизу, на площади. В зал вбежал охранник и крикнул:
      - Крысолов!
      В дверь, прихрамывая, вошел странный человек. Был незнакомец высок и худ. Лицом темен, словно хорошенько прокоптили его над огнем. Взгляд пронзительный. От такого взгляда холод пробегал по спине. На плечах короткий плащ. Одна половина камзола черная, как ночь, другая красная, как огонь. В черную шапочку воткнуто зеленое петушиное перо. В руке же незнакомец держал старинную, потемневшую от времени дудку. В другое время, конечно, осторожные бюргеры поостереглись бы такого странного гостя: не доверяли они тощим бродягам. Но сейчас все обрадовались ему, как самому желанному гостю.
      Бургомистр, назвав его "любезный мой господин", сам придвинул ему кресло. Судья Каспар Геллер попробовал даже хлопнуть его по плечу. Но тут же, громко вскрикнув, отдернул руку - ладонь словно огнем обожгло.
      Слуги спустились в подвалы и принесли бутылки с мальвазией, рейнским и мадерским.
      Пришелец схватил бутылку мальвазии, зубами выхватил восковую затычку и, запрокинув голову, одним глотком выпил драгоценное вино. Не останавливаясь, опорожнил подряд девять бутылок.
      - А не найдется ли у вас еще хорошей бочки вина? - спросил незнакомец.
      - После, любезный мой господин, медовым голосом сказал Гангель Мун, - сначала дело, а потом уже пир.
      А бургомистр, уже не в силах сдержать нетерпение, спросил незнакомца напрямик:
      - Скажи, можешь ли ты увести крысиное племя из нашего города?
      - Могу, - усмехнулся крысолов. - Эти твари мне подвластны.
      - Как? Все до одной? .. - Бургомистр даже привстал с места.
      - Я очищу ваш город от крыс. Слово мое, крысолова, крепко. Но и вы свое сдержите. За это дадите мне столько золота, сколько смогу унести. - Худ, как жердь, да и хром в придачу. Такой много не унесет... - шепнул бургомистр судье Каспару Геллеру. А потом уже, повернувшись к крысолову, сказал громко и важно: - Все, как договорились, почтенный наш гость. Обмана не будет.
      -Так смотрите, не вздумайте нарушить свое слово, - сказал крысолов и вышел из ратуши.
      Небо вдруг стало серым и мрачным. Все заволоклось мутным туманом. Вороны, облепившие шпили собора святого Бонифация, поднялись, закружились, усыпали все небо с зловещим карканьем.
      Крысолов поднес к губам дудку. Протяжные звуки полились из дудки.
      Слышался в этих звуках щекочущий шорох зерна, струйкой текущего из прорехи в мешке. Веселое щелканье масла на сковороде. Хруст сухаря под острыми зубами.
      Бюргеры, стоявшие у окон, ахнули и невольно подались назад: на звуки дудки из всех домов стали выбегать крысы. Выползали из подвалов, прыгали с чердаков. крысы окружили крысолова со всех сторон.
      А тот равнодушно пошел, прихрамывая, с площади. И все до одной крысы побежали за ним. Стоило только умолкнуть дудке, как все несметное крысиное полчище останавливалось. Но опять начинала петь дудка. И снова крысы покорно устремлялись вслед за крысоловом. Из улочки в улочку шел крысолов. Крыс становилось все больше и больше.
      Выглядывали из окон мясники, колбасники, сапожники, золотых дел мастера. Ухмылялись. Что ни говори, а приятно смотреть вслед уходящей беде! Трактирщик Иоган Брандт стоял в дверях трактира, крысы так хлынули из дверей, что чуть не сбили его с ног.
      Вслед за крысоловом все крысы двинулись к городским воротам. Стражники едва успели укрыться в башнях. Крысы вышли из города и черной лентой устремились по дороге. Последние, отставшие, перебегали через подъемный мост - и вдогонку за крысоловом. Все заволоклось пылью. Несколько раз мелькнул черный плащ крысолова, рука с дудкой, петушиное перо...
      Удаляясь все дальше и дальше звучала дудка.
      Через час прибежали в город пастухи. Перебивая друг друга, рассказали:
      - Крысолов вышел на берег реки Везер. Прыгнул в лодку, которая покачивалась тут же, у берега. Не переставая играть на дудке, выплыл крысолов на середину Везера. Крысы бросились в воду и поплыли за ним, и плыли они до тех пор, пока не утонули все до одной. А было их такое множество, что из берегов вышел могучий Везер.
      Ликует освобожденный от крыс город.
      Радостно звучат колокола во всех соборах. Веселыми толпами идут по улицам горожане.
      Спасен славный Гамельн! Спасен богатый Гамельн!
      В ратуше слуги разливают вино в серебряные кубки. Сейчас не грех и выпить.
      Вдруг из-за угла появился крысолов и пошел через площадь прямо к ратуше. Все также была у него в руке дудка, только одет он был иначе: в зеленый костюм охотника.
      Переглянулись бюргеры. Платить? Э, нет...
      - Жилист и крепок этот крысолов, - шепнул бургомистр судье Каспару Геллеру, - такой хоть и хром, а унесет всю казну...
      Крысолов вошел в ратушу. Никто и не поглядел в его сторону. Бургомистр отвернулся, Каспар Геллер уставился в окно. Но, видно, крысолова было не так-то легко смутить. С ухмылкой вытащил он из-за пазухи мешок и показался этот мешок бюргерам бездонным.
      - Я свое слово сдержал. Теперь дело за вами, - сказал крысолов. - Как договорились. Столько золота, сколько я смогу унести...
      - Милейший... - Бургомистр в замешательстве развел руками, оглянулся на Гангеля Муна.
      - Вот как? Не кошель, не суму - целый мешок золота? .. - хихикнул судья Гангель Мун и в притворном испуге выпучил глаза.
      Кто-то еще негромко рассмеялся. Ай да хитрец Гангель Мун! Вот как, значит, надо повернуть дело. Золото было обещано в шутку. А бедняга, видно, совсем ума лишился, поверил всему. Да еще захватил с собой мешок.
      Тут захохотали все. Бургомистр, советники, цеховые старшины.
      - Мешок золота?
      - Ха-ха-ха!
      - Целый мешок!
      - А за что?
      - За дурацкие песни? За дудку?
      - Уморил!
      - Золото ему подавай. А не хочешь ли пинка?
      Долго смеялись бюргеры. А странный пришелец молча стоял и какая-то злобная радость проступала на его лице. Добро бы просил, требовал обещанное!.. Нет, он молчал.
      Хитрец Гангель Мун, с опаской косясь на крысолова, наклонился к уху бургомистра:
      - Может отсыпать ему горсть золота? Так... немного, для виду... А потом обложить податью людей победнее, кто вовсе не пострадал от крыс, потому что и так ничем не владел.
      Но бургомистр от него отмахнулся. Откашлялся и голосом важным, но отечески ласковым сказал:
      - Дело сделано. Надо, как обещано, расплатиться. По трудам и плата. Кошель серебра и выход из города через любые ворота.
      А незнакомец тут же показал себя полным невежей. Кошелька не взял и, даже не поклонившись, повернулся спиной и вышел из зала. После него только и осталось слабое облачко серного дыма.
      Тут уж совсем развеселились бюргеры. Славно вышло: разом избавились и от крыс и от крысолова.
      Громко звонят колокола святого Бонифация. Все бюргеры с женами и слугами отправились в собор к воскресной обедне. И никто из них и не слышит, что на площади собора вновь запела дудка.
      "Можно, можно! - поет дудка. - Сегодня все можно! Я поведу вас в зеленые рощи! На медовые заливные луга! Босиком по лужам! Зарыться в сено! Можно! Можно! Можно!"
      Топот маленьких башмачков по деревянным лестницам, по каменным ступеням... Из всех дверей выбегают дети. Бросив игру, просив прялку, на бегу подтягивая чулок, дети бегут за крысоловом, жадно ловя звуки дудки. Из каждого дома - дети. На каждой улице - дети. Падают, разбивают коленки, потрут, подуют, и бегут дальше. Веселые дети, сокровище Гамельна.
      Вот по улице бежит дочь бургомистра Марта. Розовое платье раздумает ветер. Одна нога не обута, только один башмачок и натянула в спешке. Вот уже городские ворота. Дети с топотом пробежали по подъемному мосту. А крысолов уводит их по дороге, мимо вересковых холмов, все дальше, дальше...
     
     ; Шли годы.
      Однажды забрел в осиротевший Гамельн слепой странник. За несколько мелких монет пустил его трактирщик погреться у теплого очага. Слышал слепой, как стучат о деревянный стол кружки с пивом. И кто-то сказал:
      - Откуда ты пришел, странник? Потешь нас рассказом почуднее, и я, так и быть, поднесу и тебе кружку с пивом.
      Слепой старик подумал и начал свой рассказ:
      - Много земель исходил я, и вот куда однажды привела меня судьба. Трудно слепцу вести счет времени: по теплу, идущему от солнца, по холоду, идущему от ночного неба, отличаю я день от ночи. Долго блуждал я по дремучему лесу, и вдруг услышал звон колоколов. Для слепца звуки то же, что для кормчего свет маяка. Так, идя на звон колоколов, подошел я к какому-то городу. Стражники не окликнули меня. Я вошел в ворота и побрел по улице. Чутко прислушивался я ко всем звукам, стараясь понять, не завела ли меня судьба в недоброе место.
      И не мог я не подивиться. слышал я вокруг себя только молодые голоса. Как птица летал вокруг меня смех. В этом городе больше бегали, чем ходили. Кто-то вприпрыжку обгонял меня, кто-то бежал мне навстречу. Слышал я, как мяч ударялся об стену. Все голоса были звонкие. Все шаги легкие, быстрые. И тогда понял я, что этот город населен одними юношами и девушками. И показалось мне: сложен весь город из светлого камня и солнечных лучей.
      Был я радушно принят в первом же доме, куда постучал. А когда спросил я, как зовется этот город, странную сказку рассказал мне мой юный хозяин. Думаю, посмеялся он над бедным стариком, но я не сержусь на доброго юношу. Вот что рассказал мне он.
      Когда были они маленькими детьми, увел их из родного города человек в зеленой одежде, игравший на дудке. Видно, был это сам дьявол, потому что завел он их прямо в глубину высокой горы. Но не хватило у него власти, чтобы загубить невинных детей, и после долгих скитаний во мраке прошли дети сквозь гору и очутились в безлюдном, диком месте.
      Тогда из лесу пришли лани и кормили самых маленьких своим молоком. Без труда приручались дикие козы. Сначала жили дети в шалашах, а потом стали строить город. И легко поднимали они огромные камни, словно камни сами хотели сложиться в стены и башни...
      И когда кончил свой рассказ слепец, услышал он, старческие вздохи, глухие рыдания, идущие из самой глубины души. Глухой кашель и стоны. Тогда понял странник, что вокруг него одни старики. И весь город показался ему мрачным, печальным и сложенным из темного камня.
      В волнении, прерывающимися от слез голосами стали спрашивать его старики:
      - Но где же, где же, в какой стороне лежит тот юный, светлый город?
      Но ничего не мог им сказать слепой странник.

"Мифы и легенды Европы", Саратов, "Надежда" 1994.